Якобсон А.
( г. Иркутск)

Территориальная организация этнической политики: опыт Советского Союза

    Автор настоящей статьи в свое время - в 1980 г. - защитил кандидатскую диссертацию, посвященную зарубежному опыту региональной политики и его применимости в нашей стране. Сама постановка вопроса выглядела тогда достаточно крамольной и вызывала противодействие. Отбиваясь от нападок, автор вынужден был уделить внимание методологии прикладного анализа зарубежного опыта, выработать схему сопоставления стран с разной социально-экономической системой и, кстати, найти у Маркса и Ленина целый ряд подкрепляющих такую позицию цитат. Обладая таким багажом, автор сегодня считает себя подготовленным к анализу, заявленному в названии статьи.
    Если тогда полагалось сомневаться в пригодности в условиях развитого социализма опыта загнивающих на корню капиталистов, то сегодня многие считают, что вся история Советского государства - это сплошной мрак и что создать в России что-то путное можно лишь разрушив до основания все, что осталось от империи зла. Автор полагает, что оба эти тезиса одинаково примитивны.
    Советский Союз и современная Россия имеют много общего. Прежде всего, это общая история. В сознании среднего россиянина отсутствует представление, будто его в 1991 (или в 1993) г. освободили от советско-коммунистической тирании, за что он должен теперь век благодарить партии и правительства (во множественном числе) и в знак благодарности терпеть любой дискомфорт.
    Он - повторяю, речь о среднестатистическом россиянине - не жаловал КПСС и не жалеет, что нет больше ее руководящей вездесущности. Но он прекрасно знает, что до великой революции (или контрреволюции) он жил не в аду. Он с удовольствием смотрит фильмы, которых бы раньше ему не показали, он покупает товары, которых раньше не было, и как должное принимает вежливость продавцов и заискивание таксистов, он зарабатывает деньги своим горбом, благо власти позволяют, а при случае готов съездить летом на Кипр. Но он также наслаждается советскими фильмами и песнями, а своё право на бесплатное лечение или на пенсию в установленном в СССР возрасте он воспринимает как священные права человека, как свою неотъемлемую собственность.
    Короче говоря, он психологически живёт в той же самой стране, где что-то изменилось к лучшему (а раньше разве никогда не менялось?), но желательно, чтобы ничего при этом не ухудшалось.
    Далее, у Советского Союза и современной России общая география. Как отрезанную руку или даже голову нельзя отождествить с человеком, которому они принадлежали, а туловище с головой, даже без конечностей - можно, как шнур представляет собой самостоятельный и по-иному полезный предмет, а ручка ни на что не годна), а корпус без них - это пусть поломанный, но утюг - так Россия, в отличие от других новых государств, - это прежде всего урезанный Советский Союз.
    Географией порождены и многие проблемы России. Подобно Советскому Союзу, она остается многонациональной империей. Тот факт, что Татарстану или Туве по разным причинам труднее отколоться от России, чем Латвии или Грузии, смягчает остроту проблем, но не снимает их. Одной из этих проблем и является территориальная организация этнической политики.
    Данная проблема ярко просматривается на конкретных примерах - хотя бы Байкальского региона, где "коренное" население составляют буряты, для которых эта земля - единственная в мире, а большинство населения - русские, за три века также укоренившиеся на этой земле, построившие здесь свои города и деревни, сформировавшие особые этнические группы и специфическую региональную разновидность русской культуры (не следует также забывать, что на периферии региона живут ещё тофалары и эвенки, а в городах и отдельных сельских районах - татары, украинцы, евреи, немцы, чуваши, поляки и др.). При этом в состав региона входят 3 субъекта Федерации, официально обозначенные как бурятские, и 2 не обозначенные, хотя разница между ними и остальными 3 и по численности бурят, и по их доле в населении не так уж значительна.
    Не секрет, что закрепленные в Конституции РФ 1993 г. список и статус субъектов федерации не удовлетворяют различные политические силы и весьма уязвимы с точки зрения научной обоснованности.
    Сталинская теория национального вопроса широко раскритикована, но идея самоопределения наций, причем в "сталинских", как правило, границах, остается весьма популярной. Именно она использовалась при обретении союзными республиками суверенитета и государственной независимости и используется сейчас национальными движениями или руководством республик России в борьбе за повышение статуса.
    Как реакция сформировалась иная точка зрения, негативно оценивающая опыт и саму идею национально-территориальных единиц и призывающая к переходу на губернское деление с исключением этнического фактора, что компенсировалось бы культурной автономией. Такие взгляды нередко связаны с откровенно шовинистическими политическими течениями, но встречаются и во вполне серьезных научных исследованиях.
    Из этих двух резко противоположных политических тенденций первая опасна своей сепаратистской направленностью и несправедливостью по отношению к не титульным народам, прежде всего к русским (которые к тому же, как правило, составляют большинство населения республик, не говоря уже об автономных округах), а вторая - отрицанием права коренного населения на нечто большее, чем культурная автономия.
    Разобраться в этих противоречиях может помочь советский опыт.
    Изучение советского опыта, как и любого другого, предполагает полный отказ от критики системы, с которой этот опыт связан, поскольку эта критика не вытекает из наших прагматических интересов. Знакомясь с американской техникой, бессмысленно напоминать, что в США имеется расовая дискриминация (хотя это для определенного времени так и было и хотя это было очень плохо). Наличие в СССР цензуры или сталинские репрессии не должны нас в данном случае волновать, если только они не касаются непосредственно нашей темы (как, например, этнические депортации).
    Как бы ни была плоха система, нас интересует то хорошее, что в ней имеется или имелось. Это не исключает критики, но критики прагматической: она должна вскрывать "недоделки" внутри положительного опыта. Иными словами, наш анализ должен показать, что стоит заимствовать (а в случае с анализом советского опыта - сохранить или восстановить) и чего при этом повторять не следует.
    Изучая советский опыт, необходимо отказаться от вульгарной сусловско-солженицынской трактовки 70 лет советской истории как нерасчлененного целого. Применительно к интересующей нас теме чётко выделяются период до середины 30-х годов ("ленинский"), к которому и относится все то положительное, что было в СССР, и последующий ("сталинский"), в который достижения первого подверглись эрозии, но целиком не исчезли. Второй период важен с одной точки зрения: что же такого содержалось в первом, что предопределило наступление второго?
    Союз, образованный в 1922 г., одни критикуют за отход от принципа неделимости России, якобы и приведший в конце концов к нынешней ситуации, а другие - за уничтожение независимости возникших было самостоятельных республик. Одни говорят, что национальным автономиям были несправедливо нарезаны земли, а большинство населенные русскими, другие - о целенаправленной русификации.
    Неправы те и другие. Первым следовало бы сравнить Советский Союз не с империей, которой к 1922 г. давно не существовало, а вполне реальной уже тогда перспективой "СНГизации", А вторым - оценить, что получили в Союзе их этносы такого, о чем не могла идти речь в царской России.
    О том, что же они получили, автору проще рассказать на хорошо ему известном примере Украины.
    Прежде всего, именно в Советском Союзе Украина стала называться Украиной (эфемерные образования, возникавшие во время Гражданской войны, не в счет). И главный признак того, она была Украиной на самом деле, - не только и не столько многочисленные украинские школы, издания, театры и т.п. Конечно, и это стало гигантским шагом вперед по сравнению с царской Россией, но это еще можно рассматривать как простое следствие демократизации (не обязательно федерализации); такое обеспечивает национальным меньшинствам любая цивилизованная страна, и для этого достаточно культурной автономии.
    Важнейшим знаковым признаком того, что Украина - это именно Украина, стала обязательность изучения украинского языка во всех школах. В этом не было ни малейшего ущемления других наций, прежде всего русских: реально использовался для общения тот язык, который в данной местности и в данной среде было удобнее использовать, и чаще всего это был русский. Но формальное превращение языка в официальный, хотя бы и наряду с русским, язык территориального образования - а не части её населения - давало мощный толчок к развитию национальной культуры.
    Ещё важнее то, что подобная этнолингвистическая политика фактически закрепляла за коренным населением "статус хозяина" на данной территории. Хотя формально её положения были записаны только в годы перестройки в законах о языках в некоторых республиках, на практике она проводилась всегда (не всегда и не везде достаточно последовательно). Суть сводилась к тому, чтобы любой украинец (грузин, татарин и т.д.) мог на своей земле обратиться на своем родном языке к милиционеру, врачу, продавцу, чиновнику и претендовать, чтобы ответ звучал на том же языке. Иначе говоря, речь шла об ответственности государства и государственных людей перед коренным народом.
    Данный принцип дополнялся формальными атрибутами государственности (флаг и т.п.) не столь значительными для реальной жизни, но важными психологически.
    Национально-территориальные образования сформировали иерархию, включавшую в союзные республики, автономные республики, национальные (позже автономные) округа и впоследствии незаметно исчезнувшие национальные районы. И вся эта иерархия была вписана в единую страну, с единым культурным и гуманитарным пространством.
    Последнее фактически означает, что придание тому или иному народу "статуса хозяина" не отрицало сохранение такого статуса за русскими по всей территории Союза. Ведь даже упомянутые законы о языке не отменяли обязательности для тех же должностных лиц знания русского языка, обязательности и его изучения.
    Короче говоря, территориальная организация образовывала важную, хотя и не единственную составляющую этнической политики, обеспечивая на той или иной территории "статус хозяина" соответствующего народа и одновременно охраняя единство страны. Эта система была сложной и многоступенчатой и поэтому позволяла охватить небольшие национальные анклавы и ареалы расселения малочисленных народов. При этом она дополнялась (в "ленинский" период) двумя другими важнейшими составляющими:

    Вот мы и подошли к идеологии. Здесь снова будет высказана нестандартная точка зрения. Принято считать, что именно коммунистическая идеология - причина всех бед, что она есть изначальное зло, что ставить что-либо в заслугу коммунистам --всё равно, что хвалить Гитлера за хорошие дороги. Автор же считает, что если коммунистическая идеология сумела скрепить бывшую Российскую империю, одновременно предоставив широчайшие права и возможности национального развития всем её народам, значит, не так уж она и безнадёжно плоха.
    Так или иначе, эта идеология эволюционировала, и не трудно представить вариант её дальнейшей эволюции, при котором всё антидемократическое и даже антирыночное (это не одно же) были бы отброшены, а социальная утопия, отложенная на неопределенный срок, и интернационализм стали бы краеугольным камнем идеологии, выполняя, в частности, функцию дальнейшего скрепления империи. Во всяком случае, невозможно и помыслить какую-либо другую идею, способную выполнять эту функцию.
    А вот аспект, практически никем не отмечаемый. Известно, какой дискриминации подвергались в СССР диаспоральные народы - евреи, немцы, корейцы, греки и др. Однако дискриминация эта проводилась вопреки советским законам, вопреки коммунистической идеологии, что давало дискриминируемым определенную моральную компенсацию.
    И вот теперь настала пора поговорить о недостатках советской системы.
    Первым из них как раз и назовем отсутствие демократии и правового государства - то, что обычно и ставят советской системе в вину её критики. С нашей точки зрения, это недостаток потому, что именно из-за него в стране отсутствовали какие-либо правовые процедуры, способные гарантировать сохранение любых положительных начинаний.
    "Сталинская" система не была вполне свободна от наследия "ленинской", но всё же могла отменить многое.
    Второй недостаток - непроработанность не только в законах, но и на концептуальном уровне многих из названных положений. Действительно проработана была система территориальной организации, и она-то в основном сохранилась.
    Сохранилась на словах и интернациональная идеология, и это было не так уж мало: подрастали всё новые и новые поколения, и если одни, видя несоответствие лозунгов реальной политике, учились у реальной политики и сами делали подлости, а другие начинали бороться с политикой, а заодно и с лозунгами (хоть это и выходит за рамки нашей темы, заметим, что борьба в первую очередь с лозунгами нередко приводила и приводит к принятию противоречащей лозунгам политики), то огромная масса усваивала именно лозунги и жила в соответствии с ними.
    А что же осталось не проработанным и из-за этого отброшенным ?
    Непроработанной осталась идея низшего звена иерархии - национального района. Чтобы оценить, что она собой представляла, упомянем несколько фактов. В Днепропетровской области Украины в 30-х годах существовали русский район, 4 немецких, 2 еврейских и болгарский. В Крыму (тогда в составе России) - украинский, греческий, несколько татарских, немецкий, еврейский. В Дагестане, в Хабаровском крае и некоторых других местах названия ряда районов (Лакский, Табасаранский, Нанайский, Ульчский и др.) напоминают о их прежнем статусе.
    Непроработанными остались положения культурной автономии, и большинстве случаев национальные школы, театры, издательства сохранились только в единицах, носящих соответствующие названия.
    Непроработанной осталась концепция межнационального (межэтнического) региона, где закреплен одновременный "статус хозяина" несколько этносов, хотя бы и приоритете одного из них. Напомним, что в довоенной Белоруссии конституция закрепляла государственный статус четырех языков: белорусского, русского, еврейского и польского. Чем не пример для территорий вроде Байкальского региона!
    Третий, важнейший недостаток - то, что в состав Союза была включена формально на равных правах с другими Россия. Это имело следующие негативные последствия.
    В представлении и русских, и других народов, а значит, и на деле Россия оставалась метрополией, диктующей свою волю другим.
    Советское правительство, будучи одновременно правительством российским, порой задабривало союзные республики, именно на Россию возлагая, скажем, тяжесть экологически вредных проектов. Удаленные от Москвы регионы России были так же пренебрегаемы центральным правительством, как и республики, но, в отличие от них, не имели никаких рычагов, чтобы хоть как-то отстаивать свои интересы.
    Наконец, население других республик склонно было рассматривать их как "не-Россию", которую можно в принципе и отделить, и это будет вполне справедливо - ведь Россия-то у русских останется.
    Все это и привело в конечном счете к распаду Союза, о котором стоит сожалеть хотя бы потому, что он был устроен лучше, чем Российская империя (где все нерусские были инородцами), и лучше, чем СНГ (хотя бы потому, что внутри него не было границ).
    Конкретных прикладных выводов делать не будем, а просто повторим, что если мы хотим "обустроить Россию", то без тщательного исследования советского опыта не обойтись.

назадоглавлениевперед