С.В. Бирюков,
М.Ю. Немцев
г. Омск

    1. Массовые беспорядки как элемент культуры. Первоначальной посылкой наших рассуждений можно избрать мысль о невозможности непротиворечивой культуры. Смещая акцент, приведем слова Исайя Берлина: "Мы обречены на выбор и всякое новое действие ставит перед нами новую альтернативу". Если это так, если культура по самой своей сути конфликтна, то это означает, что в своем стремлении к развитию ради свободы человеческое общество не может обойтись без определенного механизма разрешения социальных конфликтов. Очевидно, что этот механизм включает различные составляющие, в том числе правовые и внеправовые. К числу первых можно отнести уголовное право в целом, в число вторых в порядке дискуссии допустить преступные деяния, по крайней мере те из них, которые по мере общественного развития утрачивают негативную социальную оценку и оправдываются все большим числом социальных регуляторов.
    Попробуем развернуть эту дискуссию применительно к составу массовых беспорядков, предусмотренному, в частности, ст. 212 УК РФ. Ряд исследователей считают, что российское общество не имеет достаточного инструментария разрешения социальных противоречий, возникающих из пересечения интересов социальных групп. Они относят к числу подобных инструментов только санкционированные правом средства. Но даже расширяя перечень за счет средств, прямо не названных, но и не запрещенных правом, невозможно прийти к выводу об их достаточности. При подобном подходе массовые беспорядки воспринимаются как сам социальный конфликт, запрещаемый обществом под угрозой наказания по причине его вредности. Следовательно, при данном прочтении массовые беспорядки выходят за рамки культуры, а их участников можно отнести к категории вандалов, варваров и т. д. При этом не ставится под сомнение культурная обоснованность самого уголовного запрета.
    Но повторим изначальную посылку: культура противоречива, человек, общество да и она сама должны развиваться. Другими словами, если совокупность средств, допускаемых правом, не соответствует степени относительной и противоречивой свободы, характерной для определенной культурной среды, то общество наделяет культурным статусом и внешними атрибутами принадлежности к позитивной культуре и некоторые внеправовые средства. К числу таковых мы можем отнести и массовые беспорядки. Суммируя, массовые беспорядки воспринимаются тогда прежде всего как способ снятия противоречий, способ разрешения социального конфликта, допускаемый культурой. Напротив, уголовный запрет массовых беспорядков тогда культурой не оправдан и лежит вне ее поля.
    Первый подход - официальный, получил закрепление в уголовном законодательстве России, которое относит массовые беспорядки, во всяком случае, сопровождающиеся насилием, погромами, уничтожением имущества, применением огнестрельного оружия, взрывчатых веществ, взрывных устройств, оказанием вооруженного сопротивления представителю власти, к числу тяжких преступлений. При этом очевидно, что основным объектом преступления является общественная безопасность (по другой точке зрения - общественный порядок), а дополнительными - собственность, здоровье и телесная неприкосновенность граждан.
    Второй подход также может быть выявлен, в том числе и на официальном уровне, при обращении к таким фактам реальной действительности как:

1. Относительная распространенность подобных деяний.
2. Судебная и следственная практика, исключающая состав из фактического уголовного кодекса.
3. 3. Конфронтационный ритуализм.
4. Молодежный и иной экстремизм.

    2. Массовые беспорядки как столкновение культур. Напомним слова Гельвеция: "Если в мире физическом царствует закон движения, то в мире духовном - закон интереса". Но далеко не всегда это столкновение является настолько постоянным и серьезным, что служит основанием формирования действительно серьезных различий в сознании, моделях поведения и нормах, в конечном счете - отличных систем ценностей. Массовые беспорядки, как правило, относятся к такому роду преступлений. Их участнику предлагается локализованная, упрощенная культура, окончательной целью которой является достижение свободы любой ценой. В частности, одновременное существование как общества, так и этой среды экстремизма является социальным конфликтом в статике. Необходимо осознать возможность массового перехода статических отношений в динамические. Современная уголовная политика должна основываться на тезисе, что в условиях, кода завершен передел собственности в России, на первый план выходят преступления против общества, порождаемые его конфликтностью. В противном случае управляемость обществом как системой будет утрачена.

    3. Массовые беспорядки как уголовный запрет. Тенденции развития. С рациональной точки зрения, массовые беспорядки представляются общественно опасным, деструктивным явлением, требующем уголовного запрета. Но ответить окончательно на вопрос о их оправданности мы не можем без указания на степень подобного запрета. Констатируем тот факт, что запрет не работает, правовая норма является неэффективной, а массовые беспорядки воспринимаются как допустимый способ разрешения социальных конфликтов. Причины неэффективности нормы, указанной в ст. 212 УК РФ, на наш взгляд, следующие:
1) традиция ее восприятия как нормы политической;
2) проблема подведомственности;
3) традиционные меры борьбы.
4) степень свободы (украинский социолог Л. Романенко, констатируя факт обыденности массовых протестов граждан, делает вывод о том, что конкретные модели поведения сторон обуславливаются степенью реальной свободы, которой обладают граждане);
5) сложность сбора доказательств.
    Словосочетание "массовые беспорядки" предполагает, во всяком случае, две характеристики подобных действий. Они, во-первых, как правило, сопряжены с насилием либо иным нарушением общественного порядка, во-вторых, носят массовый характер. Второй признак учесть значительно сложнее первого. Уголовная ответственность по своей природе индивидуальна, принцип ее индивидуализации лежит в основе уголовного права поэтому роль уголовного права в борьбе с массовыми беспорядками объективно всегда будет лишь вспомогательной. Кроме того, лишь жесткая уголовная политика позволяет эффективно бороться с этим явлением, но не вписывается при этом в концепцию прав и свобод человека. Возможно ли найти разумный компромисс между правами человека и его ответственностью?
    Попробуем применить метод сравнительного правоведения. Тип уголовной политики напрямую зависит от преобладающего типа массовых беспорядков в обществе. Можно выделить 2 подобных типа: "целое" - "часть", "часть" - "часть". Впрочем, различия между этими двумя типами массовых беспорядков достаточно условно. Всегда и везде, даже в случае конфликта с властью, толпа опредмечивает последнюю, соотносит, скажем, с местной администрацией.
    Поясним. Когда преобладающим является императивное правовое регулирование, основные права сосредоточены в руках государства, конкретный человек либо ущемленный социальный слой, в результате, в борьбе за свои интересы аппелирует именно к государству. Даже трудовые конфликты развиваются не по модели коллектив - работодатель, а по модели народ - власть. В настоящее время подобная модель формулирования уголовного запрета реализуется преимущественно в тоталитарных и авторитарных государствах, в частности Азии, Латинской Америки. Уголовный кодекс Китая предусматривает целый блок статей, связанных с массовыми акциями неповиновения, в том числе массовыми погромами. Появление данного состава связано во многом с практикой "культурной революции", когда подобные действия хунвейбинов и цзаофаней обрушились на страну. Санкция - вплоть до смертной казни. Однако некоторые следы этой же модели, которые нельзя назвать просто пережитками, можно обнаружить и в иных странах. Так, известно о существовании и развитии антитеррористического законодательства, которое условно делит все преступления на террористические и общеуголовные. К числу первых порой относят и массовые беспорядки. Как следствие - особая жесткость методов борьбы. В Великобритании предполагается принятие закона "О борьбе с терроризмом", который определяет это явление предельно широко как всякие действия, выражающиеся в применении опасных насильственных действий для достижения политических, социальных либо идеологических целей.
    Когда преобладает диспозитивное начало, возможности свободного поведения может использовать сама личность непосредственно, тем самым наполняются смыслом и конфликты между составляющими элементами общества. Объект такого преступления - не государственная власть, а общество как таковое. Подобные конфликты - одна из обратных сторон демократии.
    Законодательство таких государств многовариантно. Так же осознается, что только воздействие на всю "массу" снимает проблему. Как правило, это воздействие происходит через использование не уголовно-правовых, а иных средств. Но есть и исключения. Так, в Уголовном кодексе Швеции последствия в виде применения уголовной ответственности возникают для всех участников толпы из простого неподчинения полицейскому приказу, даже не вызвавшего массовых беспорядков. Статья 3 главы 16 предусматривает в этом случае штраф либо тюремное заключение на срок не более 6 месяцев. Возможно, это и оправданно, учитывая относительную нерепрессивность санкций. Многие кодексы проводят мысль о льготной ответственности в случае, если толпа расходится по приказу властей, либо напротив ее увеличивают, если этому приказу не подчиняются. Санкции, как правило, значительно дифференцированы на законодательном уровне в зависимости от роли лица в действиях толпы (организатор, подстрекатель, участник насилия, следовавший за другими лицами участник толпы и т. д.), что нашему законодательству, в общем-то, свойственно в минимальной мере. Подобная градация характерна, например, для уголовных кодексов Дании и Японии. В этом и целом ряде других кодексов, в том числе и российском, допускается фактическое ужесточение наказания при наступлении и иных вредных последствий через использование совокупности преступлений.
    Естественно, что еще одна возможность дифференциации уголовной ответственности заключается в особом выделении некоторых видов массовых беспорядков, которые представляются наиболее опасными. Уголовный кодекс Испании, например, который последние годы считается одним из эталонных в Европе, как и многие другие кодексы, особо говорит о мятеже с участием заключенных как о случае нарушения приговора и преступлении, направленном против судебной власти. Фактически в основе подобного выделения тюремных беспорядков лежит культурологическая посылка - места заключения находятся вне общества, вне свободы, значит, общественный порядок здесь объектом не является. Естественно, что целый ряд уголовных кодексов, или же военно-уголовных, особо говорит о беспорядках или мятежах военнослужащих.
    В Уголовном кодексе Франции обращают на себя внимание своей разработанностью составы, предусматривающие деяния, выразившиеся в воспрепятствовании осуществления свободы собраний. Допустимость тех или иных мер публичных силовых ведомств в отношении собравшихся также частично урегулирована не административным кодексом, а уголовным. Так, ст. 431-3 обязывает власти, по крайней мере, 2 раза предварительно потребовать у толпы разойтись добровольно, прежде чем применить силу.
    Советский вариант нормы (УК РСФСР 1960), когда законодатель ограничился словосочетанием "организация массовых беспорядков" и наказанием лишь в виде лишения свободы на достаточно неопределенный срок от 2 до 15 лет, предельным обобщением выдавал свою нежизнеспособность. Сегодняшняя норма тоже должна быть изменена к лучшему. В частности, необходимо воспользоваться опытом подавляющего большинства государств Западной Европы, применяющих в качестве наказания за массовые беспорядки штраф. Норму, которая не работает в "жестком варианте", вполне можно заставить заработать, снизив степень репрессии. Другие названные выше законодательные изыски тоже можно использовать, целесообразно увязать степень уголовного запрета деяния с выполнением либо невыполнением требований властей прекратить подобные действия, а также с их последствиями (квалифицированный состав сделать материальным).
    Л.Н. Толстой, обращаясь к Николаю II в 1902 г., писал: "Помощники Ваши уверяют Вас, что, останавливая всякое движение в народе, они устанавливают: безопасность. Но скорее можно остановить течение реки, чем движение вперед человечества". Следует помнить, что возможности уголовного права не беспредельны, а социальные конфликты делают человека сильнее, но все же, чтобы человек по возможности сохранил жизнь и собственность уголовное право необходимо.