Тимофей Бордачев

Политика России и "Большая Европа":
итоги десятилетия и перспективы сотрудничества

Policy of Russia and "Greater Europe": Results of theDecade and Prospects for Cooperation. Timofei Bordachev, PhD in Political Science, Senior Researcher at the Institute of Europe, Russian Academy of Sciences, Moscow.

Россия и Европа: исторические детерминанты

    Драматические события прошлого года - укрощение строптивых сербов на Балканах и приглашение целого ряда новых стран к переговорам о вступлении в Евросоюз свидетельствуют о том, что процесс складывания мозаики Старого Света в один многокрасочный витраж приобрел необратимый характер. Еще лет десять-пятнадцать и перед Россией предстанет, она уже предстает, новая "большая Европа" от Буга до Атлантики. И дабы не оказаться в опасном положении двух враждебных миров, разделенных лишь тонкой подушкой бурлящей Украины, нам всем надо подумать о том, как выстроить отношения, чтобы они приобрели прочность, достаточную для того чтобы противостоять разрушительному воздействию политических эмоций.
    Вопрос, является ли Россия частью Европы и европейской цивилизации или чем-то от нее принципиально отличным, вопреки тому, что с формально-институциональной точки зрения отрицательный ответ на него уже есть, останется в повестке дня еще достаточно долгое время.¹ Этот вопрос стал одном из ключевых в российской национальной политологической дискуссии, и по болезненности своей намного превосходит другие сюжеты национальной внешней политики.
    При положительном ответе на него мы должны заявить, что многолетний опыт войн России с европейскими народами, трехсотлетний татаро-монгольский протекторат и коммунистический эксперимент, самым решающим образом отразившиеся на российских менталитете и системе власти, были просто досадными ошибками, сбоями в процессе исторического развития европейского, в целом, народа. При отрицательном - признать взаимную отчужденность неизбежной, попытки императора Петра Великого ввести Россию в Европу - деспотическим насилием над обеими, а рабскую азиатчину коммунистического времени - закономерной судьбой племени, не желающего ничего иного, кроме как подставить свою шею под сапог очередного деспота.
    Переходя в практическую плоскость наших дней мы видим, что отношения России и Европы полны противоречий. С одной стороны, жители России, по меньшей мере, западной ее части, желают и стремятся делать бизнес в Европе, на которую и так приходится около 40% национального внешнеторгового оборота. Властители дум, представители элиты российской внешнеполитической мысли регулярно подчеркивают необходимость и естественность углубления сотрудничества с ЕС и даже в нынешние, весьма неблагополучные для взаимоотношений времена, строят смелые прожекты на будущее.² Интеллектуалы в Москве, Санкт-Петербурге и по всей стране подчеркивают уважение и внимание к европейским культурным достижениям, которые они подчеркнуто противопоставляют американским, считая последние торжеством низкопотребного китча и политкорректной заштампованности.
    С другой стороны, мы обнаруживаем абсолютное взаимное непонимание по самым ключевым вопросам. Сознанию европейцев XXI века недоступна возможность держать сотни тысяч собственных граждан в промозглых палатках где-нибудь на границе Чечни и Ингушетии. У россиян, в свою очередь, не укладывается в голове, как депутаты Совета Европы могут одновременно осуждать Хайдера и водить парламентскими коридорами представителей чеченских сепаратистов. И это при том, что за лидером австрийских ксенофобов ни одной отрезанной головы пока не числится. В этом непонимании и лежит, по-видимому, ключ к разгадке причин взаимного дискомфорта.
    Вывод напрашивается печальный. У нас слишком много общего, но именно это, при существующих отличиях, делает внутривидовую борьбу-противостояние России и Европы еще более жестокой. Для россиян это означает перспективу всегда любить-ненавидеть Европу за ее желанную близость и непреходящую враждебность. Для европейцев - неприятную и ресурсопоглощающую (money-consuming) перспективу просчитывать риски, вызванные таким соседством, и быть вечно настороже.

Опыт десятилетних взаимоотношений

    Сложная история осознанных отношений новой России и Европы начинается с 90-х годов, когда обе стороны переживали драматические изменения своей политической конфигурации. Москва, отказавшись от продолжения коммунистического эксперимента, стала ориентироваться на интеграцию в мировое хозяйство. Подтверждением этого стал отчаянный либеральный рывок правительства Гайдара. Европа взяла курс на решительное углубление степени интеграции и последовательное расширение своего главного политического института - Европейского Союза. Таким образом, стороны должны были с нуля выстраивать взаимоотношения будучи сами под влиянием внутренних трансформационных процессов.
    В России ЕС традиционно воспринимался и воспринимается в качестве некой альтернативы НАТО. Число евроскептиков, убежденных в том, что политическое сотрудничество с США для России гораздо важнее, никогда не было большим. Они не занимали лидирующих позиций в аппарате МИД и правительстве России. Полное равнодушие Москвы к идее европейской интеграции, начиная с 1989 года сменилось стремлением как установить контакты с европейской бюрократией в Брюсселе, так и наладить на постоянной основе взаимовыгодное экономическое сотрудничество.³ В конституциональном измерении взаимодействие России и Европы происходило в рамках Соглашения о партнерстве и Сотрудничестве, подписанного на греческом острове Корфу в 1994 году, но вступившего в силу только с декабря 1997 года.
    Летом прошлого года на саммите ЕС была принята "Common Strategy of the European Union on Russia". В качестве ответа российский МИД представил свой документ, озаглавленный "Стратегия развития отношений Российской Федерации с Европейским Союзом на среднесрочную перспективу (2000-2010 годы)". Оба этих документа отразили заинтересованность сторон в налаживании стабильных и сбалансированных взаимоотношений. Одобрение таких солидных документов должно было стать надежной правовой основой для развивавшихся быстрыми темпами связей. И в Москве и в Европейских столицах высказались неоднократные пожелания дальнейшего взаимодействия, которые опирались на солидную основу внешнеэкономических связей России, в которых Европа оставила далеко позади США и Японию.
    Тем не менее, 2000 год российско-европейские отношения встретили в состоянии глубокого кризиса. Степень взаимного непонимания вполне отразилась в решениях саммита ЕС в Хельсинки. Там, что было шоком для многих россиян, лидеры объединенной Европы осудили Россию за "неизбирательное" применение силы в Чечне и пригласили Турцию, власти которой годами терроризируют курдское меньшинство, к переговорам о вступлении в Евросоюз. На первый взгляд, вместе с предыдущими жесткими заявлениями в адрес Москвы, этот шаг можно было бы посчитать ответом на поведение России во время войны НАТО против Югославии и своеобразным обменом "комплиментами". Но, к сожалению, не все так просто. Российско-европейские отношения действительно находятся в состоянии настолько глубокого упадка, что нынешний кризис просто обязан был случиться, и, не будь Чечни, повод для него все равно бы нашелся.
    В сущности, российской внешней политике всегда катастрофически недоставало адекватного представления о роли и месте Европы в системе международных отношений. Увлеченная геополитическими играми с США, Москва была склонна рассматривать Старый Свет как своего рода спокойный тыл, где, в уютном окружении французских и немецких друзей, можно расслабиться после дискуссий с Америкой. Первый сигнал/звонок прозвенел в тот момент, когда Франция и Германия фактически солидаризировались с рейдом англичан и американцев на Ирак в декабре 1998 года. А затем была косовская история, когда "главные" европейцы почти полностью проигнорировали мнение Москвы. Реакцией со стороны России была горькая обида, не послужившая, к сожалению, основанием для взвешенного пересмотра сложившейся практики отношений. Противоречиям спокойно дали накопить критическую массу, и осенью-зимой 1999 года произошел взрыв.
    Европейцы, в свою очередь, все последние годы были заняты исключительно своими внутренними делами, препоручая решение важнейших проблем собственной безопасности, будь то расширение североатлантического альянса или умиротворение Балкан, Соединенным Штатам. Другое дело сейчас. Европа уверенно выходит на принципиально новый уровень интеграции - военно-политический, что требует от нее четкой артикуляции принципов поведения на международной арене. Кроме того, смена лидерства, произошедшая в Старом Свете за последние два года, привела к власти новое поколение политиков полностью эмансипированных от последствий второй мировой войны и воспитанных на представлениях о России, как о стране Брежнева, задушившей пражскую весну и оккупировавшей Афганистан.

Россия перед вызовом расширения ЕС

    Ситуация осложняется тем, что обе стороны находятся в процессе трансформации. Для Европы - это процесс расширения Евросоюза и углубление степени его интегрированности вплоть до включения оборонного компонента, уже стоящего в повестке дня. Для России - внутренняя стабилизация и формирование осознанной внешней политики. В силу географического и ряда других факторов, выстраивание отношений с объединенной Европой станет в этой политике ключевым направлением.
    Сама Европа не свободна от внутренних проблем и противоречий. Наиболее сложной из них представляется неясная перспектива интеграции стран Центральной и Восточной Европы, а также Балтии. Все они несут тяжкий груз оставшихся в наследство от прошлого политических и экономических проблем. Для многих западноевропейская демократия - это по-прежнему цель, но не реальность, а сохранившиеся со времен СЭВ экономические связи никак не вписываются в так называемый "комьюнитарный подход" ЕС. В сущности, большинство стран-кандидатов вообще не готовы к полноценному членству в Евросоюзе и, если не просят у Брюсселя поблажек сейчас, то неминуемо будут в них нуждаться в ближайшем будущем.
    C другой стороны, небольшим странам Центральной и Восточной Европы попросту некуда деваться. Их собственный потенциал слишком мал, а Россия еще не скоро сможет претендовать на роль регионального полюса притяжения, и даже когда наберет необходимый для этого вес, ей будет по силам переварить разве что Белоруссию и, в лучшем случае, Украину.
    В свою очередь, сам Евросоюз еще не вполне представляет, как он сможет интегрировать новые страны, и что будет представлять из себя сообщество через несколько лет расширения. Дискуссия на сей счет ведется довольно активно и периодически выплескивается в форме громких заявлений высших чиновников ведущих держав ЕС. Реакция на последние призывы германского министра иностранных дел к созданию Европейской федерации - наглядное свидетельство существующих разногласий.
    Спору нет, списка проблем, стоящих перед Евросоюзом в свете расширения вполне достаточно для того, чтобы скептики могли вдосталь поглумиться над идеалистическими высказываниями еврооптимистов. Но критика и сомнения всегда сопровождали развитие ЕС, а караван европейской интеграции по-прежнему идет, и действительно серьёзных поводов усомниться в ее жизнеспособности нет.
    То, чем грозит нам соседство с новой - расширенной, вооруженной и потенциально разноскоростной - Европой станет, по всей вероятности, одной из главных проблем в ряду тех, с которыми в средне- и долгосрочной перспективе столкнется Россия. Сложность и в том, что Россия имеет дело с процессом, на ход которого она воздействовать не может, и, стало быть, должна сама искать пути решения возникающих проблем.
    Помимо проблемы стратегического выбора, России предстоит столкнуться с целым рядом вызовов чисто практического свойства, к которым Москва еще не готова. Провозглашаемое российским МИД и значительной частью экспертного сообщества стремление к сотрудничеству с ЕС безусловно похвально, но явно недостаточно для того, чтобы создать базу для его стабильного роста. Кроме того, именно гнуснейшие практические проблемы, как, например, обязательное введение в ЦВЕ и Прибалтике общеевропейских стандартов и правил сертификации, или вопросы транзита людей и грузов, могут отрицательно сказаться на двусторонних отношениях в целом. Степень же изученности этих проблем на Смоленской площади пока не ясна.
    Первой и последней серьезной инициативой Москвы было представление в конце лета 1999 г. "Перечня российских озабоченностей в связи с расширением ЕС", в котором довольно толково были обозначены главные проблемы России ввиду предстоящего вступления в Евросоюз стран ЦВЕ и Балтии. При всей масштабности этого довольно краткого документа (а он охватывает все аспекты прямого соседства - от тарифов до военно-политических проблем), он только ставит вопросы, которые в Брюсселе и так хорошо известны. Думается, что вместо этого России стоило бы предложить конкретные меры для их решения. Не удивительно, что ЕС не проявил заметного энтузиазма в деле рассеивания опасений Москвы. Европейская Комиссия просто предложила странам-кандидатам поскорее урегулировать с Россией проблемы двусторонних отношений, имеющие прямое влияние на их "профпригодность" для ЕС. На том дело и заглохло.
    Вместе с тем, для решения важнейших практических вопросов прямого соседства с ЕС России, как стороне наиболее уязвимой, необходимо проявлять гораздо больше инициативы. В первую очередь - активизировать диалог с теми странами-кандидатами на вступление в ЕС (Польша, Венгрия, Литва), которые к нему готовы. Кроме того, Москва должна срочно искать рычаги влияния на Брюссель, с тем чтобы он всерьез включился в этот диалог, поскольку только участие всех трех сторон может обеспечить по-настоящему адекватный формат переговоров.
    В том же случае, если Россия уже сейчас не начнет создавать базу для долгосрочного сотрудничества с Евросоюзом, все благие пожелания останутся нереализованными, и Москва вскоре столкнется с принципиально новой реальностью. Европейский Союз гарантированно станет непосредственным соседом России, и будет очень жаль, если это окажется для нее очередным неприятным сюрпризом.

Проблемы формирования
Европейской политики России

    Беда в том, что за всю историю новой России у нее не было с Европой ни одного спорного вопроса, острота которого позволила бы наконец "выяснить отношения". Даже проблема расширения НАТО обсуждалась, в основном, путем диалога "Москва-Вашингтон". Жители Старого Света, хотя периодически и напоминали нам о своей атлантической принадлежности, практически не вступали с Россией в дискуссии, тем самым неосознанно играя роль "доброго полицейского" (США - "злой полицейский"). Это срабатывало до тех пор, пока обе стороны не оказались буквально прижатыми к стенке своими внутренними проблемами. Для нас - это необходимость отстоять право российского государства, неважно, плохое оно или хорошее, контролировать всю территорию страны. Европейцы должны показать свою способность выступать по важнейшим вопросам с единой и согласованной позицией. Стоило сторонам выйти на обсуждение действительно важного для них вопроса, как произошел острый конфликт. Привыкшие к тому, что наиболее серьезные проблемы решались как бы сами собой, европейцы удивлены тем, что Москва огрызается и не собирается внимать их внушениям на чеченскую тему. Вся казавшаяся стройной и стабильной система отношений рушится на глазах, и комиссар ЕС по внешнеполитическим связям делает заявление о возможном расторжении Соглашения о партнерстве и сотрудничестве. Все то, что годами преподносилось как пример поступательного сотрудничества, оказалось пустышкой, колоссом на глиняных ногах.
    Таков печальный итог почти десятилетнего опыта взаимоотношений новой России и Европы. Итог диалога без понимания логики действий партнера, его целей и внутренних мотивов. В России пока оказался непонятым сам смысл ее вхождения в круг европейских народов. Наиболее ярким отражением этого печального факта стали недавние события в Парламентской Ассамблее Совета Европы и, в особенности, реакция на них российского общественного мнения. Эта реакция была оптимистичной. Причиной того, что российская пресса и общественное мнение положительно восприняли решение Ассамблеи "to suspend" членство России, является отсутствие у большинства россиян, в том числе и представителей политического класса, сколько-нибудь ясных представлений о целях и смысле пребывания нашей страны в Совете Европы. Общественное мнение в России увидело возможность того, что будет наконец разрешено мучительное противоречие между потребностью засвидетельствовать формальное присутствие России в авторитетном клубе и полным непониманием содержания его деятельности.
    Рискну утверждать, что главной причиной кризиса в российско-европейских отношениях является отсутствие общего языка. Ведь даже либералы из числа российской внешнеполитической элиты, настаивая на европейской природе России, просят у Европы лишь технологий и инвестиций, отказывая ей в праве распространять присущие ей ценности. Кажущаяся близость материальной культуры совершенно не приводит к взаимопониманию. В России сейчас не только не понимают Европу, но даже не вполне осознают степень и масштабы этого непонимания. Мы сейчас находимся от Европы гораздо дальше, чем даже прибалтийские соседи России, которые, хоть и страдают от посттоталитарных комплексов, ясно видят свои цели и стремятся к ним с прилежностью достойных уважения учеников.
    Можно предположить, что перед Россией все еще стоит выбор: принять европейские ценности или идти другим, собственным путем. Но Россия слишком мала для того, чтобы играть роль самостоятельной цивилизации. Ее население, а сейчас в России живут чуть больше 145 миллионов, немногим превосходит крупные европейские страны, и уж совсем незначительным кажется в сравнении с совокупным населением Европейского Союза. Узкий коридор возможностей, который был предопределен длительным периодом разрушительного тоталитаризма, распадом империи и десятилетием не всегда успешных реформ, оставил России только один путь - возвращение в Европу. Отказ России от этого будет величайшей исторической ошибкой, которая с высокой степенью вероятности приведет к тому, что страна окажется попросту размолотой между жерновами цивилизаций Востока, Юга и Запада. Форма, в которой процесс "возвращения в Европу" будет происходить, не так уж и важна. Принципиальное значение имеет то, что граждане и политическая элита России признают его (процесса возвращения) неизбежность. Тем самым у России появляется шанс обрести идентичность, почувствовать свою сопричастность истории европейской цивилизации.

"Возвращение" в Европу, или Что нам делать дальше?

    В практической сфере, наиболее адекватной для России моделью поведения было бы развитие связей с Европой не на декларативном или чисто институциональном уровнях, но путем функционального сотрудничества, действительной вовлеченности. Для этого необходимо, в первую очередь, определить стратегические приоритеты отношений с ЕС. Они, в свою очередь, подразумевают не провозглашение везде и всюду своей принадлежности к европейской цивилизации, но признание того, что ее ценности действительно значат для россиян больше, чем просто слова. Правительство и граждане России должны будут понять, что существующее экономическое сотрудничество и возможная военно-политическая кооперация с НАТО и ЕС/ЗЕС хоть и важны, но не обеспечат автоматического вхождения в Европу. Для того чтобы войти в Европу, Россия должна ее узнать. Необходимо почувствовать и понять дух европейской цивилизации, усвоить необходимый объем писаных и неписаных правил и традиций, определяющих логику поведения европейцев. А для этого необходимо учиться. И на первых порах сотрудничество должно носить именно образовательный характер. Чем больше "европейцев" по духу будет жить и работать в российском бизнесе, государственных институтах, высшем образовании, тем скорее Россия сможет услышать именно то, что ей хочет сказать Европа, а не фантомные отголоски своих представлений о ней, которые не имеют ничего общего с реальностью.
    Сейчас мы видим, что новое политическое руководство России хочет нащупать почву для выстраивания новых отношений с Европой. В том, как это происходит, можно отметить два главных момента.
    С одной стороны, Москва еще не вполне осознает природу ЕС и пытается строить отношения на контрбалансе. Россия делает расширение связей с Великобританией противовесом традиционным партнерам - Франции и Германии, позиция которых по чеченскому вопросу была для Москвы неприятным сюрпризом.
    Вместе с тем, для нового политического руководства России характерны прагматизм и нацеленность на физическое выживание страны. Это позволяет говорить о его адекватном восприятии того, насколько узок коридор предоставленных возможностей. В то же время, в современных условиях, продуктивное стратегическое сотрудничество невозможно только при концептуальном непонимании. Поэтому необходимость не просто кооперации, а настоящего сближения России и Европы почти неминуемо приведет к тому, что политическая элита станет предпринимать реальные шаги в этом направлении. И только так Россия сможет вырваться из замкнутого круга "любви-ненависти" к Европе, который с каждым новым оборотом становится все уже и грозит раздавить страну и населяющий ее народ.

1. Здесь я имею в виду формально-договорную сторону отношений, которая, for a time beeing, исключает Россию, Украину, Беларусь и Молдову из числа вероятных кандидатов на вступление в ЕС.

2. Тренин Д. Внешнеполитические проекты для России. // Дипкурьер НГ. 2000. 17 февраля. С. 11.

3. Хан О. Россия и Европейский Союз. / Десятилетие сотрудничества (1988-1998). СПб.: Надежда, 1999. С. 7.